Это уж слишком! Точно что-то ударяет Клавдию в самое сердце при этих
словах, и горбунья вскакивает со своего места. Она бледна сейчас, как может
быть только бледно человеческое лицо в минуту самого тяжелого душевного
потрясения. И глаза ее сверкают гневом, когда она говорит дрожащим голосом,
обращаясь к Наде:
- Молчи, молчи лучше, бессердечная, черствая девчонка! Как у тебя язык
поворачивается говорить так? Ты думаешь, что я не раскусила тебя? Не поняла
твоих кривляний? Ты нас стыдишься! Стыдишься своих родных, единокровных
тебе близких!.. Этого ангела, тетю Ташу, твоих сестер, твоего брата, всех
нас! Ну и Бог с тобою и стыдись, сделай милость. Не нужно нам твоей
привязанности, твоей любви. Если у тебя заглохло к нам родственное чувство,
здесь ничего уж не поделаешь. Слава Богу, что папаша не дожил еще до этого,
не видит тебя, такую глупую, такую напыщенную, такую пустую!
Последние слова вырываются почти что криком у Клавденьки.
Надя сразу закипает гневом. Как смеет Клавдия третировать ее так?
- Ну и радуюсь, что глупая, что напыщенная и пустая, - кричит она в
свою очередь, уколотая словами сестры. - А все-таки многие желали бы быть
на моем месте, на месте пустой и глупой Нади... И ты первая изо всех... И
ты... Конечно... Потому-то ты и злишься, что завидуешь мне. Ну, да
завидуешь и злишься, что ты горбунья, уродка, калека...
Надя сама не помнит, как сорвались у нее с губ последние слова. Она
тут же пожалела, что позволила себе произнести их. Но что делать, сказанное
вернуть нельзя. Она видит, как потемнело сразу лицо Клавдии, как
наполнились слезами большие выразительные глаза горбуньи и как, точно
подкошенная былинка, опустилась голова Клавдии на грудь тети Таши, обвившей
ее своими худенькими, дрожащими ручками.
- Надя! - с упреком и горечью вырвалось у Татьяны Петровны. - Как
могла ты сказать это, Надя?
Но Надя только молча отворачивает голову. Она спешит уйти, ей здесь
больше нечего делать. Да к тому же скоро уже два часа - надо еще успеть
повторить уроки к приходу Сережи.
- Прощайте. Теперь я не скоро приеду опять, некогда, - буркает она
себе под нос и, на лету чмокнув тетку в голову, поспешно бежит к дверям.
- Чулки, Надя, чулки забыла! - кричит ей вслед Шурка.
Но Надя не слышит ничего. Проворно сбегает она с лестницы, выходит за
ворота и садится в автомобиль около ожидавшей ее Лизаньки.
- Домой, - хозяйским тоном командует шоферу девочка.
Когда машина отъезжает от недавно еще дорогого Надиному сердцу дома, в
этом сердце плотно и настойчиво укладывается жестокое, недетское решение:
долго-долго, а может быть и совсем не возвратится она больше сюда.



x x x



В воскресенье 17 сентября Надя просыпается с тяжелым чувством. Всегда
в этот день, до институтского периода ее жизни, девочка неизменно встречала
около своей постели любящий ласковый взгляд тети Таши, ожидавшей ее
пробуждения. При одном воспоминании о домашних, сердце Нади болезненно
сжалось.
Бесспорно, она была не права тогда в свое последнее посещение своих.
Но и Клавденька хороша была тоже! Как смела она так кричать на нее - Надю?
А что произошла такого рода ссора, так это даже и к лучшему, пожалуй: по
крайней мере, Надя гарантирована, что никто из домашних не придет
поздравлять ее в этот день. А все же тяжело как-то не видеть их нынче.
Со вздохом девочка обводит глазами свою голубую комнату-бонбоньерку и
громкое радостное "ах" вылетает из ее груди. На столе, плотно приставленном
к изголовью постели, она видит небольшой зеленый плюшевый футляр, потом
японский ящичек, потом еще футляр поменьше и легкое белое шелковое платье с
черным широким поясом и таким же галстуком у отложного воротничка.
С криком радости Надя вскакивает с постели и бежит рассматривать
подарки. И вся ее горечь, все сомнения и печали рассеиваются, как дым.
Какие часики! Какая прелесть! Душа Нади загорается восторгом.
Действительно, миниатюрные золотые часы-браслет, о которых так мечтала
Надя, прелестны и изящны, как могут быть только изящны такие вещицы.
Замирая от радости, девочка надевает их на руку. В другом футляре -
поменьше, она находит кольцо, очаровательное колечко с бриллиантом, о
котором также давно мечтала Надя. А в японском ящике дивной работы красиво
уложены кружевные платки, перчатки и ажурные шелковые чулки. Тут же стоит
коробка с изящной почтовой бумагой от Ненилы Васильевны и Лизаньки. На
коробке прикреплена бумажка с начертанными на ней словами:
"Королевне нашей от ее преданных слуг Н.В. и Л.".
А рядом большая коробка конфет от Домны Васильевны и именинный
крендель от Кленушки.
Но на все эти приношения Надя даже и не смотрит. Все ее внимание
поглощено теперь белым платьем. Что за догадливая, что за умница эта милая,
добрая Анна Ивановна! Именно такое белое с черным поясом только и может
надеть нынче Надя в месяцы ее траура. Когда только успели снять с нее
мерку, вот забавно-то! Только бы лишь пришлось оно ей впору. Ведь так редко
бывает, чтобы платье хорошо сидело без примерки.
Надя так увлечена рассматриванием подарков, что не слышит, как
открывается дверь ее бонбоньерки-комнаты и Анна Ивановна тихо, на цыпочках,
приближается к девочке.
- Ну, что, милая Нэд, довольны ли вы моими подарками? - спрашивает
она, вдоволь полюбовавшись счастливым личиком девочки.
Та вздрагивает от неожиданности, потом с радостным криком падает на
грудь своей "доброй волшебницы".



x x x



К трем часам дня съехалось приглашенное юное общество: явились
Ратмировы, Стеблинские, Карташевский, Зоинька Лоренц и даже, к великому
Надиному удовольствию, Софи Голубева, перед которой Наде так хотелось
блеснуть и своими подарками и своим нарядом.
Прелестная в белом полутраурном платье (Анна Ивановна настояла на
своем желании видеть в нем нынешний день Надю), причесанная к лицу и вся
сияющая от удовольствия, Надя казалась прехорошенькой нынче.
- Мы извиняемся, но танцев и музыки у нас не будет нынче, - я в
трауре, - с любезной улыбкой встречая своих юных гостей, говорит каждому
Надя. - Вместо танцев устроим после обеда petits jeux*, будем играть в
мнения, в почту. Согласны?
______________
* Здесь: тихие игры (фр.).

- Согласны. Конечно, согласны! - спешат ответить юные гости. В
сущности, танцевать или играть - не все ли равно, лишь бы весело было, лишь
бы быть всем вместе.
Чтобы не стеснять молодежь, та же предусмотрительная Анна Ивановна
просила родителей детей не присылать с ними гувернеров и гувернанток, и те
охотно пошли навстречу ее желанию.
До обеда Надя свела своих юных гостей в зеленую комнату. Никто, кроме
Ратмировых, не бывал еще здесь, поэтому убранство оригинального помещения,
фонтан, статуи, обилие клеток с канарейками, а главное, с пестрым Коко,
привело в полный восторг юных гостей и целиком овладело их вниманием.
Особенно понравился детям Коко. Он был нынче особенно в ударе и казался
очаровательным со своею безудержною болтовнею.
- Здравствуй, братец! - по настоянию Нади, обратился Ванечка к
забавной птице.
- Здравия желаю, ваше высокородие! - прикладывая лапку к клюву и как
бы отдавая честь, отчеканивая каждое слово, ответил забавный попугай
мальчику.
- Ха, ха, ха! - весело залились дети.
- Ха, ха, ха! - вторил им Коко. - Что тут смешного, не могу понять! -
перекрикивает он их.
Смех при этих словах усиливается.
- Кто его выучил? Какой он забавный... - спрашивает Маня Стеблинская
Надю.
- У него есть своя собственная воспитательница, одна из приживалок
Анны Ивановны, - отвечает небрежным тоном девочка, не замечая присутствия
Лизаньки тут же в комнате, около клетки.
Зато ее замечают другие дети. От них не ускользнул румянец гнева и
негодования, вспыхнувший на щеках Лизаньки, ни полный злобы и обиды взгляд,
брошенный ею в сторону Нади.
"Приживалка! Скажите, пожалуйста! Да как она смеет так? Сама не лучше,
сама живет из милости. Ах, ты фря этакая, выскочка, как зазналась!" -
мысленно злобствует уязвленная девушка, предусмотрительно пряча, однако,
под ресницами все еще сверкающий злобой и негодованием взгляд.
Наточка, мягкая и чуткая по натуре, заметив создавшееся положение,
спешит рассеять его. Она очень любезно разговаривает с Лизанькою; участливо
расспрашивает ее о привычках Коко, восторгается ее терпением и
усидчивостью, заставившей научиться глупую птицу так чисто и так много
говорить, а главное, ответить так кстати.
Потом появляется Кленушка со своими питомцами, и собачки теперь
овладевают вполне вниманием детей. Как забавна Заза, умеющая ходить на
задних лапках! А флегматичный Макс, на лету подхватывающий кусочек сахара,
положенный ему на нос! А Нусик и Пупсик, стоящие по пяти минут в ожидании
подачки на часах!
- Да у вас тут целый собственный цирк. К Чинизелли и ездить не надо, -
говорит Никс, большой любитель всяких цирковых зрелищ.
- Они прелестны, - картавит княжна Ася, лаская то одну, то другую
собачку.
Даже смущающаяся ежеминутно Зоинька Лоренц и та решается расспросить
Кленушку о том, как живут между собою, не ссорятся ли, не грызутся ли все
эти четвероногие живые игрушки.
- А мне все-таки больше всего нравится Коко. Искренне признаюсь в
этом, - говорит Софи, снова возвращаясь к клетке с попугаем. - Что он,
однако, ест? - обращается она с вопросом к Лизаньке.
- Зерно, подсолнухи, молоко с булкой... - с готовностью перечисляет
та.
- И даже сыр, вообрази, сыр, Софи, - вмешивается в их разговор Надя. -
Я это сейчас продемонстрирую на ваших глазах. Лизанька, принесите кусок
сыра от Домны Арсеньевны, - тоном хозяйки тут же приказывает Надя девушке.
- Но, Надежда Ивановна... - заикается было Лизанька.
- Пожалуйста, извольте слушать, что вам говорят, - отрезывает Надя,
награждая девушку ледяным взглядом.
Лизанька потупляет глазки и смиренно поджимает губы. Она не узнает
нынче Нади. Правда, у любимицы их общей благодетельницы есть привычка
"задавать тон" и выставлять себя хозяйкой в присутствии посторонних, но так
повелительно, так властно она еще не говорила никогда. Однако, во избежание
неприятных столкновений, Лизанька покорно идет исполнить поручение Нади с
целой бурей в душе. Она возвращается вскоре, неся кусок сыра на тарелке и
нож.
Надя нетерпеливо вырывает у нее из рук и то и другое.
- Как вы долго прохлаждаетесь, Лизанька! Куда вы пропадали? - с
капризно надутыми губками роняет она.
От этого замечания Лизанька вспыхивает до ушей.
- Скверная зазнавшаяся девчонка! - награждает она мысленно далеко
нелестным эпитетом Надю и смотрит ей в глаза недоброжелательным взглядом.
Но Надя не замечает этого взгляда. Не замечает ничего, кроме
сгруппировавшихся вокруг нее детей, с самым живым интересом следивших, как
жадно хватает Коко мелко нарезанные куски сыра из рук Нади.
- В первый раз вижу такого гастронома-попугая, - усмехается Митя
Карташевский.
- Ха, ха, ха! - вторит ему Лоло, всегда готовая посмеяться кстати и
некстати.
- И такого прожору! Смотрите, смотрите, десятый кусок убирает! -
удивленно роняет Маня.
- Он может съесть целый фунт, если хотите, - хвастливо говорит Надя,
чувствуя себя центром общего внимания не менее самого Коко и, отрезав
кусочек побольше, вкладывает его в жадно раскрывшийся ему навстречу клюв
попугая.
- Будет, да будет же, правда, Надежда Ивановна, - испуганно шепчет
Лизанька, в понятном страхе следившая все это время за процедурой этого
кормления. - Не было бы худо нашему Коко.
- Не ваше дело, - резким шепотом отвечает ей Надя. - Пойдите,
принесите ему свежей воды, - снова повышая голос, приказывает она.
Ей хочется во что бы то ни стало подчеркнуть перед юными гостями свою
хозяйскую власть в этом доме, а сегодня у нее и с Лизанькой, и с Кленушкой,
и с прислугой совсем особенный тон, особенная манера говорить и даже, как
это ни странно, какой-то особенный голос.
Дети замечают это и конфузятся. Одна Софи Голубева кажется довольной.
Ей как нельзя более приятны все промахи Нади, все ее ошибки и плохое
воспитание, особенно резко подчеркнутое нынче. Она терпеть не может эту
"выскочку из мещанок", как давно уже окрестила про себя Надю Софи. И если
она втайне и завидовала ее теперешней жизни и окружающей Надю роскоши и
богатству, то видя в таком смешном и глупом положении эту напыщенную,
зазнавшуюся мещаночку, Софи удовлетворена вполне. "Богатство глупому не
впрок", - решает она, поглядывая на Надю насмешливыми глазами.
К счастью, Надя не замечает ничего... Весь сыр с тарелки перешел,
наконец, в зоб Коко. Сытый, наевшийся до отвала, попка теперь почувствовал
приятную сонливость и завел глаза, вполне довольный угощением. Как раз в
это время детей позвали к столу. За столом Надя старалась выказать себя
самой гостеприимной хозяйкой. Анны Ивановны не было; она решила дать детям
полную свободу действий и велела подать обедать к себе в комнату.
И опять Надя, почувствовав себя полновластной хозяйкой, опять
командовала Лизанькой и Кленушкой, хлопотавшими тут же у стола, и
покрикивала на прислугу.
Лакеи и горничные с удивлением посматривали на разошедшуюся "маленькую
барышню", никогда не проявлявшую до сих пор такого странного задора.
К концу обеда, когда был подан десерт, в столовую неслышно вошла
Ненила Васильевна.
- Королевна наша, красавица-душенька, - своим быстрым шепотком
заговорила она, наклоняясь к Надиному уху, - сестрица ваша там пришли из
дома, вас спрашивают.
- Какая сестрица? - нетерпеливо передернула плечами Надя.
- Да ваша родная сестрица. Шурочкой звать.
О! Вся кровь бросилась в лицо Нади, и она густо покраснела от
неожиданности и смущения. Покраснели даже лоб, шея, даже маленькие уши,
окруженные завитками белокурых волос.
Как посмела она прийти сюда, эта Шурка, вопреки ее, Надиному, желанию!
Ведь, кажется, русским языком наказывала Надя ей и всем домашним не
приходить поздравлять ее в этот день!
Бросив пытливый взгляд на гостей (слышали или не слышали?), Надя тоже
шепотом отвечает Нениле Васильевне:
- Скажите ей, что сейчас мне некогда, сейчас я занята с моими гостями.
Пусть завтра придет... Завтра утром часов в одиннадцать... Тогда уже,
наверное, не будет никого.
- Ахти, красавица, а ведь я не знаючи-то впустила сестрицу в комнаты.
Неловко как-то отказывать ей теперь, - сокрушенно качая головою, снова
шепчет Ненила Васильевна.
Гримаса нетерпения морщит лицо Нади. Она бросает мимолетный взгляд на
дверь... Так и есть. Этого еще недоставало! Из залы ей умильно кивает с
улыбкой во всю ширину рта сияющая Шурка.
Надя вскакивает, как ужаленная, со своего места и, забыв извиниться
перед сидящим за столом юным обществом, несется, как на крыльях, в залу.
- Ты зачем пришла без разрешения? Кто тебе позволил? - сразу
накидывается она на Шурку.
Та, вся сиявшая улыбкой удовольствия за минуту до этого, сразу как-то
потускнела при первых же словах сестры.
- Наденька, - жалобно тянет девочка, складывая губы трубочкой, готовая
заплакать от смущения и испуга.
- Что Наденька? Что Наденька? Я тебе толком говорила: не сметь
приходить. Ума хватило пустить тебя у наших. У меня гости-аристократы:
княжны Ратмировы, Ртищевы, Стеблинские, а ты такой ободрашкой пришла. В
ситцевом платье. Как тебя отпустили только, как отпустили?
- Да меня... меня и не пускали, Наденька. Я сама пришла. Захотелось
поздравить, вот и пришла... Думаю, вызову тишком Наденьку, никто и не
увидит. Я тебе рябиновой пастилы принесла, Наденька, твоей любимой... -
заикаясь от волнения, бормотала Шурка, протягивая Наде коробку с пастилой.
- Сама пришла? Без спросу? Так убирайся вон! Сию же минуту уходи. И
дрянь эту уноси скорее. Не хочу я твоей пастилы. Сейчас гости перейдут в
залу. Беда, если застанут тебя здесь. Ну же, уходи, уходи скорее!
И Надя без церемонии подталкивала сестру к двери.
- Ухожу, Наденька, ухожу... - роняя слезы, совсем огорченная и
несчастная лепетала Шурка.
Еще минуту, и ее жалкая маленькая фигурка скрылась за дверью...
Маленькая фигурка в чистеньком ситцевом платье и холстинковом фартучке,
тщательно вымытом и выутюженном собственными проворными руками специально
для дня Надиного рождения, для нынешнего дня! И вот надо же было так
случиться!..
Совсем уничтоженная Шурка с поникшей головой сходит с лестницы и
выходит на улицу. Как тяжело, как гадко все это произошло! А виновата она
сама. Никто другой, как сама Шурка. Убежала без спроса, не посоветовавшись
со старшими, вот и поделом тебе, глупая, несмышленая девчонка, - уже
негодуя на самое себя, мысленно укоряет себя девочка. Где-то в глубине ее
души, в самых тайниках, закипает негодование и на Надю. Но это мимолетное
чувство. Надя права. Куда же ей, Шурке, такой простушке, знакомиться с
важными барами, только Надю срамить своим затрапезным ситцевым платьишком.
Ну, конечно, осрамила бы только. И очень хорошо, что Надя не приняла ее. А
какой дом-то у Поярцевой, какие комнаты! Дворец, сущий дворец! А швейцар-то
какой важнеющий. Шурка книксен ему сделала по нечаянности, когда он открыл
дверь перед нею. А теперь домой торопиться надо, а то хватятся. Попросилась
к подруге сходить у тети Таши, а сама сюда... Бежать надо бегом.
И Шурка, машинально прижимая к груди коробку с злополучною пастилою, о
существовании которой она совсем позабыла в этот миг, быстрым ходом
направляется вдоль Каменноостровского проспекта.


Глава IV

Знаменательный вечер

- Что это вы нас покинули, Надин? Кто похитил вас на такой
продолжительный срок из нашего общества? Я решительно протестую против
такого злодейства.
И Ванечка при этих словах так грозно и сурово сдвинул брови, придав
комическое выражение своему детскому лицу, что все остальные дети
покатились со смеху.
- У тебя, кажется, была сейчас твоя младшая сестренка? - с невинным
видом, скрывая насмешливую улыбку, обратилась к Наде с вопросом Софи.
Надя, менее всего ожидавшая такого вопроса, вздрогнула от
неожиданности. Не удалось ей-таки скрыть прихода Шурки, эта противная Софи
успела разглядеть маленькую фигурку в ситцевом платьице. Какая досада,
право. Что же, однако, отвечать ей? Нельзя же сказать, что это неправда,
что это ложь, что Шуркиного духа не было здесь даже.
С минуту Надя колеблется, думает упорно... В голове ее бродят самые
упорные мысли... Она ищет, измышляет способ выйти из неловкого, по ее
мнению, положения...
А обе княжны Ратмировы, Маня Стеблинская и Наточка смотрят на нее
удивленными глазами.
- Почему вы не позвали сюда вашу сестру, Надя? Нам бы очень хотелось
познакомиться с нею, - говорит Ася со своей обычной улыбкой.
Знакомиться с Шуркой? И кому же? Этой изящной, нарядной,
изысканно-светской княжне? О нет, не так уж глупа она, Надя, чтобы показать
такому избранному обществу свою одетую в полинявший ситец и лишенную самых
примитивных манер и выдержки сестру-мещанку.
И Надя глубоко смущается от одной такой мысли. Вдруг счастливая идея
приходит ей в голову. Благодаря ей Надя может выйти из глупого положения,
может вернуть себе нарушенное приходом Шурки спокойствие. Поистине
счастливая мысль! И не совсем естественно девочка начинает смеяться.
- Ха, ха, ха! Как это забавно, господа! Вот потеха-то! - так и
заливается деланным смехом Надя. - Здесь приняли посланную ко мне
прислугу-девочку за мою сестру. Как вам нравится это? Моя тетя и сестра
прислали мне поздравление с маленькой служанкой, нашей подгорничной. Как
это забавно, не правда ли? Ха, ха, ха!
Однако Софи Голубеву не так легко провести, как это кажется на первый
взгляд. Она несколько секунд глядит в лицо Наде внимательными, насмешливыми
глазами, потом, отчеканивая каждое слово, произносит веско и громко на весь
стол:
- Как странно. Действительно, странно, потому что, насколько я помню,
в институт на прием к тебе приходила именно эта девочка или удивительно
похожая на нее и все говорили, что она твоя младшая сестра Шура.
Если бы у Нади была возможность зажать рукою этот противный рот Софи,
уличающий ее, Надю, с такой удивительной последовательностью, если бы она
могла заставить молчать Софи и вывести ее из-за стола! Но увы! Это было
невозможно, и Надя принуждена молчать и выслушивать до конца эту противную
девчонку. Какое счастье еще, что Наточка и Митя Карташевский пришли так
вовремя в эти минуты на помощь.
- Мне жаль, что и сегодня не удастся познакомиться с вашим милым
братом, - говорит догадливый Митя, чтобы перевести на что-нибудь другое
внимание детей.
- Надя, ты разрешаешь, в качестве хозяйки, встать нам из-за стола? -
спрашивает в свою очередь Наточка, с шутливой почтительностью обращаясь к
Наде.
- Конечно, конечно! - спешит ответить та.
Она сама рада-радехонька, что можно отвлечь внимание юных гостей от
только что случившегося "недоразумения". Приказав прислуге перенести десерт
в залу, снова ожившая и успокоившаяся Надя уводит туда своих гостей.
- Mesdames et messieurs! - поднимает голос Никс, - я предлагаю играть
в мнения. Кто согласен со мной?
- Отлично, отлично! Блестящая идея! - звучат несколько оживленных
голосов.
- Игра во мнение... Гм... Гм... Не привела бы она всех нас в сомнение,
- пробует острить Ванечка.
- Ха, ха, ха! - заливается самым звонким смехом Лоло.
- Потому что начнутся счеты и обиды, - подхватывает его сестра Маня. -
Лучше давайте играть в комнатный крокет. У вас, наверное, есть такой
крокет, Надя?